Эротические Рассказы » Групповой секс » Отдана за долги

Лишь однажды во мне ворохнулось нечто, похожее на похоть. Дурацкий случай, вспоминая который, я краснею до сих пор. Дело было на банкете по случаю юбилея фирмы мужа. Я немного перебрала, и решила прогуляться по пустынным этажам. И дернул меня черт зайти в мужской туалет пописать. И едва я успела сделать свои дела, как в туалет ввалились мужики. Они не обратили никакого внимания, что одна из кабинок занята и, судя по всему, пристроились возле писсуаров. Само по себе положеньице еще то, да к тому же эти мужики затеяли разговор про меня! По началу я не обратила внимания на их слова. Но потом услышала фамилию мужа, и навострила ушки.

- Холеная, изнеженная блядь – вот кто его жена. – Говорил один под журчание струй.
- Да перестань, Лех. Нормальная телка. Стройная фигурка, попка, грудки – все при ней. Почему шефу не жениться на такой? А ухоженная, так чего не ухоженной-то быть, при таких-то деньгах?
- А я бы, Серега, хорошо ей бы вдул. Взял бы за жопу и вдул так, чтобы визжала подо мной, как сука.
При последних словах я едва не соскочила с унитаза и не вылетела из кабинки, чтобы устроить незнакомому Лехе грандиозный скандал. К счастью мне вовремя вспомнилось, что я нахожусь в мужском туалете, да к тому же со спущенными трусиками.

Между тем, более молодой голос продолжал:
- Ага ты бы вдул… Да кто ж тебе даст-то?
- А я бы и не спрашивал. Схватил бы за волосы нашу Ирочку, поставил бы раком и обработал обе ее дырки. А чтоб не брыкалась, врезал бы пару раз как следует.
- Ты чего это, Лех… Крыша поехала? Ладно, пошли, тяпнем еще пару-тройку рюмашек, может дурь у тебя из головы выветрится…
Мужчины вышли из туалета, а я сидела в тесной кабинке ни жива, ни мертва. Да к тому же я вдруг почувствовала сильнейшее возбуждение. Гнев, полыхающий во мне, незаметно перетек между ног, и заполыхало уже там.

Я запустила руку себе под юбку, благо трусики были спущены до щиколоток. Губки стали такими необычайно чувствительными, что я застонала, едва их коснулись мои пальцы. Прислушиваясь к своим ощущениям, я принялась ласкать себя.
О, это было очень неплохо. Мое влагалище быстро увлажнилось, а губки и клитор просто молили о ласке. Всего несколько движений, и я забилась на унитазе, кусая губы в попытке сдержать стоны… Более яркого оргазма я до этого не испытывала.
Все это произошло около года назад.
А на прошлой неделе…

Я вышла из душа, раздумывая, почему мой Олежек сегодня такой смурной. Решив поговорить с ним, успокоить и… ну, и что там еще положено делать преданной и любящей жене…, я зашла в гостиную и замерла.
Мужа в гостиной не было. Зато там присутствовали два здоровенных парня, тут же обернувшихся в мою сторону. Их наглые глаза вперились в меня, и я с ужасом осознала, что тончайший халатик облепляет мою влажную после душа кожу, и не надо никакой фантазии, чтобы представить меня голой. Собственно я и была голой. Мне было прекрасно известно, что невесомая ткань, лишь чуть намокнув, становится полупрозрачной. Я сама не раз, любуясь собой в ванной, находила, что проглядывающие соски выглядят весьма пикантно и утонченно.

Хуже того, я чувствовала, что ткань прилипла и к лобку. Судя по тому, что именно в той области остановились похотливые взгляды, это так и было. И сейчас мою интимную прическу бесстыдно рассматривали.
Я была так ошарашена, что даже не подумала о бегстве, пролепетав заплетающимся языком:
- А где Олег?
В руке одного из мужчин появился сложенный листок бумаги. Помахав им в воздухе, он произнес:
- К сожалению, Олег не смог достучаться до вас в ванной, а может, и не хотел этого сделать. Но он оставил вам послание.

Незнакомец говорил загадками, от которых вдруг стало как-то нехорошо на душе. Ощущая себя стриптизершей, на которую без зазрения совести таращатся похотливые самцы, я подошла и дрожащими пальцами забрала записку.
«Ирина! Обстоятельства сложились так, что мне необходимо срочно уехать. Думаю это займет пять-шесть дней. Под угрозой наше благополучие, и зависит оно от Вадима и Марата, которые передали тебе письмо. Один их звонок, и все наши счета будут заморожены, а имущество пойдет с молотка. Поэтому будь с ними поласковее, выполняй все желания, иначе нас ждет полный крах, меня и вовсе могут посадить. Надеюсь, все пройдет удачно, и этот дурной сон забудется. Твой Олег.»

Едва смысл изложенного в записке дошел до меня, мои ноги предательски задрожали, и я едва не упала в обморок. Все мое благополучие, море денег, шикарные рестораны, круизы во все точки света… Как с этим расстаться? Я судорожно сглотнула и с надеждой перевела взгляд на парня, передавшего мне послание Олега. Заставив себя улыбнуться, я пробормотала:
- Вот так сюрприз. Ва-Вадим? – проблеяла я.
Парень только молча кивнул в сторону второго.
- Марат… И э-э, Вадим… Олег написал, что э-э… В общем, я понимаю всю ситуацию. Я постараюсь выполнить все ваши желания…

Тут до меня дошло, насколько двусмысленными были мои слова. А что если эти двое захотят со мной переспать? Неужели для того, чтобы сохранить свой нынешний статус, мне придется спать с ними? О, боже! Если судить по тому, как они смотрят на меня, так оно и будет. Как я буду себя чувствовать, когда меня будут иметь два самца по полной программе?
Я пришла в ужас. У меня даже в глазах потемнело, а в желудке появилась ноющая тяжесть, едва перед моим мысленным взором предстало, как настоящий, полноценный мужчина возьмет мое тело, совсем к такому не привыкшее. Одновременно, я вдруг ощутила некое волнение в груди и стремительно нараставшую истому между ног.

Марат, внимательно наблюдавший за моим лицом, осклабился:
- Я вижу, до вас, Ирина Игоревна, начал доходить ВЕСЬ смысл вашего положения.
Бросив непроизвольный опасливый взгляд на пах парня, сидевшего широко расставив ноги, я только кивнула.
- Это хорошо, - кивнул Марат, все также нагло ухмыляясь. – А теперь мы посмотрим, насколько вы жаждете остаться богатой… - Он повернулся к Вадиму.
В руках того появилась золотой изящный обруч.
- Вот что, Ирина Игоревна. Мы хотим, чтобы вы на какое-то время стали нашей рабыней. От вас требуется лишь полное подчинение и готовность понести наказание, если нас что-то не устроит в вашем поведении. Но! – Вадим поднял палец, пристально взглянув мне в глаза. – Мы хотим, чтобы вы согласились принять статус рабыни добровольно, даже попросили нас об этом. Для этого вам всего-то надо просунуть свою нежную шейку в этот ошейник и сказать что-нибудь типа… м-м… «Я хочу стать вашей рабыней и ублажать вас».

В состоянии, близком к обмороку, я одними губами прошептала:
- Я согласна.
Несколько длинных мгновений ничего не происходило, парни только таращились на меня с ехидными усмешками, чего-то выжидая. Наконец до меня дошло, что от меня требуется.
Я опустилась на колени и нагнулась к Вадиму, перехватив его недвусмысленный взгляд в вырез чересчур распахнувшегося халатика. Вадим чем-то щелкнул. Ошейник раскрылся передо мной, оставалось только вложить в него свою шею. И вся моя прошлая жизнь останется позади. А впереди только участь подстилки… Ах, если бы еще не эта предательское сладко-тянущее ощущение в промежности… Впрочем, выбора у меня не было.

Решившись, я подалась вперед и почувствовала горлом металлическую прохладу ободка. Вадим, заставив меня уткнуться носом в джинсы, обтягивающие его бедро, поднял мои волосы сзади и защелкнул вещицу. Потом он за подбородок поднял мою голову, чтобы полюбоваться соей работой. От стыда я опустила глаза и не смела даже вздохнуть.
- Ну, мы слушаем… - услышала я сбоку. – Только раскрой глаза, чтобы мы могли насладиться твоим унижением.
Спохватившись, я, стоя в той же нелепой позе на четвереньках, со страхом взглянула на Марата и пролепетала:
- Я хочу быть вашей рабыней и ублажать все ваши желания.
- Немного коряво, но сойдет, - сказал Вадим, а Марат дурашливо добавил:
- Да будет так.

Потом он достал из нагрудного кармана рубашки какие-то таблетки и протянул их мне:
- Когда мы будем делать из тебя блядь, нам не нужны проблемы. Это противозачаточные, прими их.
Он вышелушил из упаковки белую пилюлю и бросил ее передо мной.
- Возьми, только без помощи рук!
О, боже! За что мне такое унижение?! Однако, уже поздно дергаться, и я покорно нагнулась и схватила таблетку с ворса губами. С трудом проглотив ее насухо, я застыла перед парнями, ожидая своей участи.
Марат посмотрел вопросительно на друга. Тот пожал плечами:
- Минут через пятнадцать можно будет приступать. А пока может она покажет нам легкий стриптиз?

С этими словами Вадим немного поднял ногу и, поддев край халатика, сунул носок туфли мне между ног. Я пискнула от унижения, почувствовав, как моих нежных лепестков касается гладкая прохладная кожа добротной выделки. Вадим не обратил на это никакого внимания и принялся двигать ступней, отчего я почувствовала, как твердая кожа ботинок грубо трется о мои складки, а острый нос и вовсе проникает в самую мою сущность. Углубившись в свои переживания, я даже не заметила, как встал со своего места Марат, и очнулась только когда услышала над собой окрик:
- Ты что оглохла? Представь, говорю, свои сиськи.
Трясущимися руками расстегнула халатик до пупка и, сгорая от стыда распахнула его перед двумя мерзавцами.
- Отличные сиськи, - похотливо глядя на мою грудь, сказал Вадим, не переставая трепать меня ногой между ног. Марат же, глядя туда же, но сверху вниз, приказал:
- Ну же, я сказал, представь их. Приподними руками, подергай как следует соски, скажи: «Господа, вам понравится их тискать».

Немея от извращенного хамства моих теперь уже хозяев, я выполнила приказ. Однако, когда, следуя указаниям, сдавила соски, то почувствовала насколько они набухли. Прикосновение к ним заставило меня вздрогнуть от сладкого щемящего удовольствия, а с моих губ сорвался легкий стон, который я не в силах была сдержать. Никогда бы не подумала, что, стоя вот так на коленях перед грязными похотливыми самцами, с туфлей одного из них между ног, с голыми грудями, я буду ласкать себя у них на глазах, да еще ощущать от этого возбуждение.
Между тем Марат, очевидно пресытившись только видом обнаженки, нагнулся и по-хозяйски накрыл мою грудь всей пятерней.

Некоторое время он играл с ней, сильно сдавливая и массируя. Вместо того, чтобы разозлиться, что меня тискают, словно доступную девку в подвале, я, унижаемая сразу двумя мужиками, почувствовала извращенное удовольствие от их грубых ласк и, не в силах сдержаться, застонала уже в полный голос и одновременно прогнулась в спине, чтобы Марату было удобнее и весомее ощупывать развратно голые груди.
- Что, сучка, уже хочешь, чтоб тебя отодрали как следует?
Я попыталась ответить на оскорбление полным достоинства взглядом, но как это сделать, стоя на коленях? Исходя из положения, пришлось просто кивнуть.

Вадим, наконец, убрал ногу и приказал расстегнуть халатик до конца, а Марат едва я это сделала, трепеща оттого, что похотливым взглядам совсем открылась тонкая полоска волосков внизу живота, буквально содрал его с меня. Оказавшись совершенно голой перед двумя мужиками, в глазах которых не осталось ничего человеческого, одна только похоть, я смутилась, а они с видимым одобрением бесстыдно рассматривали мое тело. Однако это продолжалось недолго. Вадим приказал: «Соси!» и, видя, что на какое-то мгновение заколебалась, выжидательно уставился на меня.

Это означало, что я должна сейчас взять в рот эту штуку! Да еще сама расстегнуть ширинку и достать ЕГО оттуда! Но отступать было некуда и, похолодев, и я дрожащими пальцами расстегнула молнию. Все мое естество сжалось, когда я запустила руку в мужские трусы, нащупывая затвердевший член.
И вот перед моим носом очутилась нетерпеливо подрагивавшая багровая головка. Мне показалось, что я упаду в обморок от одного вида вставшего мужского члена, а уж взять ЭТО в рот…

Вадим ничего не предпринимал, чтобы подтолкнуть меня к действиям, и мне пришлось проявлять собственную инициативу, как это было ни наперекор моей натуре. Я нагнулась и осторожно коснулась губами глянцево поблескивающей головки. Ничего особенного не произошло. Я не померла, не грянулась в обморок, меня даже не вырвало. Прислушавшись к своим ощущением, я продолжила исследование мужского естества, положив головку на язык и немного им пошевелив. Вадим шумно вздохнул, и я, осмелев, сомкнула губы на толстом стволе.

Могла ли я - та, от взгляда которой леденели и бежали прочь самые знатные плейбои высшего общества, подумать еще вчера, что буду отсасывать у мужика со всем прилежанием? А сейчас именно это и происходило. Я двигала головой, плотно обхватив член ротиком, услужливо стараясь заглотить его как можно глубже, да еще безропотно исполняя команды: «Язычком его поласкай», «Прикуси слегка зубками». По всей видимости, я быстро достигла высот высококлассной шлюхи в этом новом деле, так как Вадим уже мычал в голос и поддавал навстречу моему ротику тазом, засаживая член так глубоко в глотку, что иногда я ощущала рвотные позывы. Собственно, меня попросту ебли в рот, а я не только позволяла это делать, но еще и пыталась язычком ласкать твердый бугристый ствол.

Надо сказать, что к тому времени, как Вадим начал иметь меня в ротик, Марат уже бесцеремонно тискал мои ягодицы. Это могло унизить, но только если в это время не делаешь минет. Поэтому я покорно сносила щипки, поглаживания и ласки, прилежно отсасывая у Вадима. Я даже увлеклась и пропустила тот момент, когда Марат перестал терроризировать мою попку, и очнулась только когда почувствовала, что к моей киске приставляют что-то округлое и горячее. Я напряглась в ожидании неизбежного… И мне засадили. Другого слова не подберешь. Вадим вошел одним ударом, резко и глубоко. Я взвыла, ощущая, как растягивается мое непривыкшее к такому обращению влагалище, и, сорвавшись с члена Вадима уткнулась носом ему в пах, в жесткие завитки возле яичек.

Я услышала, как одобрительно зарычал Марат и хрипло проговорил:
- Да эта блядь вся мокрая. А какая тесная…
Я не отреагировала на оскорбление, так как действительно чувствовала, что теку, словно настоящая шлюха. А Марат между тем принялся меня охаживать, нанося мощные размашистые удары, отзывавшиеся в моем, уже не принадлежавшем мне теле, сладкой болью. Этого ему показалась мало, и он пару раз увесисто шлепнул ладонью по моим ягодицам, не останавливая своих движений.

Какое-то время я пыталась восстановить дыхание, сбитое неожиданным проникновением толстого члена, чувствуя, как вибрирует мой зад от каждого шлепка, а подбородок и щека елозят по паховым волоскам. И еще я поняла, когда постепенно стала приходить в себя, что не оставила без внимания и Вадима. Оказывается, я до побелевших суставов пальцев вцепилась в его ствол и даже пыталась двигать рукой. Осознание, что рядом есть мужской член во всей своей красе, заставило меня наконец, поднять голову и вновь взять его в ротик. Так, раздираемая двумя концами, ощущая себя самкой, которой пользуются без зазрения совести, я кончила, крича от наслаждения.

Через какое-то время я обнаружила себя в той же позе, с двумя членами засунутыми с обоих концов. Марат, вцепившись в мои бедра, по-прежнему азартно вонзал член в мое истерзанное влагалище, а Вадим, ухватившись за волосы, попросту насаживал мою голову ртом на свой член. Все еще передергиваемая в последних толчках оргазма, я благодарно прогнулась в спине, услужливо подставляя киску одному и плотнее сомкнув губы на стволе другого. Какое-то время меня деловито со знанием дела трахали. Были слышны только постанывания парней, да влажные звуки входящих в меня членов.

Вдруг раздался звонок, от которого я бы подпрыгнула, если бы этому не воспрепятствовали члены, введенные в меня и весьма препятствующие слишком сильным телодвижениям. Звонил телефон, и я отчаянно замычала, вскинув умоляющий взгляд на лицо Вадима. Не знаю почему, но мне показалось, что если я сейчас не подойду к телефону, всякий догадается о том, чем я тут занимаюсь.
Вадим пожал плечами и милостиво снял руку с моего затылка. Соскочив с члена Марата, я бросилась к трубке, лежавшей на низком столике из темного стекла. Мелькнула шизофреническая мысль: а как я смогу разговаривать ртом, который только что удовлетворял мужской член? Ладно, не я первая, не я последняя.

Оказалось это звонит Наташка с какими-то глупостями. Господи, у нее любовь, а тут ни в чем неповинную женщину имеют в два смычка и даже не думают останавливаться. Я украдкой обернулась, что-то отвечая невпопад. Грязные животные, отымевшие меня по полной программе и впрямь не собирались останавливаться. Они уже полностью разделись и синхронно гладили свои торчавшие колом штуки – один на диване, а второй – на ковре. Я, с неприязнью думая о необходимости вновь удовлетворять двух озабоченных мужиков, шумно сглотнула, да так, что подруга поинтересовалась, все ли со мной в порядке. Признаться в том, что сейчас происходило со мной, было абсолютно невозможно, просто немыслимо! Я попыталась изобразить улыбку и проворковать что-нибудь нейтральное.

Но тут меня нагнули. В буквальном смысле слова. Кто-то из мерзавцев сильно надавил мне на плечи, так, что я оперлась свободной рукой на журнальный столик. Моя попка была жестоко сдавлена, а потом мне грубо запихнули. Я разозлилась – ну, что же это такое, мне же нужно поговорить с подругой! Непонятно почему, но я цеплялась за этот телефонный разговор, как за соломинку. Очевидно, это помогало не стонать униженно, подчиняясь самцу, когда он, схватив мою задницу пятерней, насаживал меня на свой кол. Единственное, что я себе позволила – это подняться на цыпочки, чтобы моему господину было удобнее трахать мою щелочку.

Между тем второй самец зашел с другой стороны столика и, особенно не церемонясь, схватил мои волосы и буквально насадил мой рот на свой член. Я почувствовала, что меня опять дерут с обоих концов. Вдобавок ко всему член, засунутый в мой ротик имел какой-то странный вкус. В шоке я подняла глаза (не переставая усиленно сжимать губки на ходившем между ними стволе), и… О, мерзость! Это действительно был Марат! Он даже не соизволил помыться после того, как трахал меня! О, нет, я беру в рот у мужика, который только что был в моей киске! Унижение достигло предела, а из трубки, которую я по-прежнему прижимала к уху, неслось: «Сашка подарил мне такие цветы, ты не представляешь… он так галантен… любимый мой мужчина» Боже мой, тут меня дерут с двух концов второй раз, а Наташка о галантности. Если бы она знала, что ее подругу, великосветскую звезду, бесцеремонно распинают, как хотят, два мужика!
Наконец, Наташка отключилась, даже не соблаговолив услышать от меня «пока» (хотя как она могла это услышать, если в мой ротик был запихнут огромный член?).

Мои хозяева, до этого ведущие себя довольно тихо, тут же разошлись не на шутку. Да и я, изнемогая под их ударами, принялась вторить рыкам самцов своими стонами. В конце концов, я не выдержала этой гонки и кончила второй раз за день, забившись между двумя твердыми членами. После того, как я немного прочухалась, меня усадили на колени посредине комнаты, и парни начали по очереди совать свои члены мне в рот. Я должна была отсасывать то один, то другой, помогая себе руками. Мне уже было все равно, кто входит мне в рот, я только прилежно поворачивала голову к очередному нетерпеливо подрагивающему члену, кладя его на высунутый язык, а потом вбирая его как можно глубже.
А потом… О-о… Казалось, я уже была готова ко всему, но такое…

Эти ублюдки как-то вместе, сразу, начали кончать. Я сначала даже не поняла, что происходит – мне в лицо вдруг полетело что-то влажное, остро пахнущее. Поняв, ЧТО заливает мое лицо, я зажмурилась от ужаса, ощущая, как густые потоки заливают мое лицо, волосы, как теплая густая сперма стекает по подбородку на груди. Сперма мгновенно забилась в нос, в уши, в рот, как будто мало мне было того, что два самодовольных самца кончили прямо на меня, словно на шлюху… Что было противнее всего - так это то, что я вновь почувствовала пронзительное желание между бедер… И я почти сожалела, что члены, которые меня заставили высасывать и вылизывать, постепенно становятся мягкими.

Оба моих мучителя уже сыто развалились на диване. Марат глумливо пристально рассматривая меня, все так же стоящую на коленях посреди комнаты, спросил:
- Ну, и как тебе понравилось, сладкая?
Немея от собственного унижения, я проблеяла:
- Господа хорошо трахнули свою сучку. Вашей бляди все понравилось.
Мои хозяева довольно заулыбались, посмотрев друг на друга.

Эротические Рассказы » Традиционный секс » Шишечка с крышечкой, или Исповедь меркантилистки

Ущерб от моего нового друга, как моральный, так и материальный, был куда ощутимее. Тот, длинноволосый, так и не сумел доходчиво объяснить мне, откуда берутся дети, поэтому я моментально залетела, и новый друг обошелся авоськой с апельсинами, а мне пришлось расплачиваться со всеми, от зав. отделением до каждой нянечки, выдававшей чистую пеленку только за взятку.

Ну и, наконец, главная сволочь - студент киноинститута. Только я успела подарить ему летние ботинки, как он женился на своей однокурснице. Но дело даже не в этом - он привел меня на киностудию, где произошло "явление Героя". Тут я здорово втюрилась, устроилась даже на работу на эту киностудию и, соответственно, крепко влипла. Недели через три он переехал ко мне, и я сняла со сберкнижки последние кровные, которые, как предполагала заботливая мама, пойдут мне на приданое. По утрам я вскакивала в семь часов, что вообще-то мне несвойственно, бежала на рынок за парной телятиной, чтобы до ухода на работу подать ему в постель нечто.

С Героем в тот период случился творческий кризис, он целыми днями валялся на диване и, по его собственному выражению, думал. Пока он думал, я приобрела ему галстук, две рубашки, свитер, демисезонное пальто, ботинки, разумеется, ну и по мелочам: крем для бритья и после, станок, туалетную воду "Богарт", трусы, пару маек и еще кое-что в том же духе. От приданого скоро остались рожки да ножки, потому что не было дня, чтобы на столе не стояло что-нибудь экзотическое, эдак в четверть моей тогдашней зарплаты. Поэтому халат, нечто, как мне казалось, утверждающее его в моих владениях, который я принесла ему показать, слизнул последнее, что у меня вообще было.

- Ничего халатик, - изрек мой Герой, не вставая с дивана. - Под цвет моей тоски.

После чего, разумеется, шикарный темно-зеленый махровый халат был приобретен, подведя окончательную черту под нелегально взятыми с книжки деньгами, а также, что, конечно, было простым совпадением, и под моим идиллическим состоянием.

Узнав, что он провел вечер с некой барышней, я ощутила дуновение ветра перемен, а его, и глазом не моргнув, рассказ о том, как он навещал больного папу, стал последней каплей. Всю ночь я промучилась на неудобном кухонном диванчике, равно страдая от его обмана, коту под хвост брошенного приданого и невозможности уснуть в таком скорченном положении, а утром он сам явился в кухню и в ответ на проигнорированное мною приветствие сам зажарил яичницу - знает кошка, чье мясо съела.

- Ну, и что дальше? - спросил он весьма мирно.

А дальше я взяла сумку и методично уложила в нее все, что успела ему купить. Не поместился только халат, и, на свою беду, я плюнула и оставила его дома.

Далее мои кавалеры сменяли друг друга, как в байке о руководителях нашей многострадальной родины: лысый - волосатый - лысый - волосатый... Хиппи-астролог с велосипедом между ног брал по мелочам: карандаши, зажигалки. След его простыл вместе с толстым томом немецкой энциклопедии, который я собиралась задорого загнать. Правда, от него осталась гитара, но с треснувшей декой.

Потом я решила выйти замуж и всю поездку в Прагу, которой меня премировали на работе, искала достойный подарок своему жениху, а также звонила ему по международной связи, что тоже влетело в копеечку. Когда и он смылся вместе с дорогим довольно-таки подарком, мне в наследство остался его старый серый свитерок и несколько пар носков.

Прихрамывающий интеллигент, кажется, всерьез влюбился, но ванну с пеной устраивал себе из моего дорогого шампуня, а потом, застав у меня в гостях старого приятеля, обнаглел и вовсе. Он и сам явился навеселе, а коньяк моего приятеля его окончательно доконал. Сначала он побросал на пол все стоящие на столе предметы моего единственного ценного сервиза (немецкие, хоть и не голубые скрещенные мечи), включая сахарницу с сахаром и вазочку с вареньем, а потом, сообщив, что никуда отсюда не уйдет, полез в ванну, заперся там и вылез только через полчаса с мокрой башкой в знаменитом халате.

О халате следует сказать особо. Во время всей этой чехарды кавалеров мой Герой красной нитью вплетался в мое скорбное бытие, а проще говоря, время от времени звонил в дверь и, пока я бросалась прибрать, облачался в халат и садился в кресло как ни в чем не бывало. Поскольку тянулось все это долго, халат успел принять форму тела своего истинного хозяина, и всякий другой, посягнувший на эту темно-зеленую святыню, казался мне карикатурой, гнусным по своей сути напоминанием об Ариадне и Сольвейг, не искавших добра от добра, а торчащие внизу ноги, то худые, то толстые, то короткие, моментально истребляли во мне всякое сексуальное желание.

Вылезший из ванной худой и мокрый интеллигент был персонально мною (приятель смотрел с открытым ртом и, вероятно, думал, что, может, так теперь принято) выставлен за дверь. Руководившая мною ярость придала сил, я сдернула с него халат, порвав кое-где по швам, и следом полетело на лестничную клетку барахло, в котором он пришел. Приятель, с которым предполагались шуры-муры, пошел следом, и я осталась одна, на полу, на котором перемешались сахар, чай, варенье и обломки сервиза, проклиная всех подряд до тех пор, пока взор мой не обратился к истинному виновнику моих злоключений - темно-зеленому халату. Мстя всем и каждому за несложившуюся жизнь, я тщательно вымыла им пол во всей квартире, а наутро еще и балкон, после чего моя заботливая мамаша со словами: "Ты что, пол им мыла?" - вынесла мне его приведенным в прежний надлежащий вид, словно благословляя для новых подвигов, кои не замедлили случиться.

- Мессалина вы наша, - сказала мать подруги. - Ну как вам объяснить, что чем больше они на вас потратят, тем больше у вас шансов? Это же закон природы.

Между тем с Героем вышла новая большая растрата. Он успел не только развестись с женой, но и разменять квартиру. Делая там ремонт, он стал все чаще и чаще приглашать меня к себе: то обои поклеить, то убрать помочь, то плиточников покараулить. В итоге, я почти полгода провела у него и уже довольно потирала ручонки, ибо зарплату свою я складывала на книжку, а после Нового года и квартиру свою собиралась сдать, что тоже деньги. На Рождество я собрала все свои лучшие наряды в сумку и отвезла к нему. Надо ли говорить, что они канули в черную дыру? Я позвонила ему, как обычно, и нежнейший женский голос прочирикал, что я имею честь говорить с его женой, а вам, простите, что угодно?

Грустно побрела я по Сретенке и набрела на господина Гарибальди, иностранца. Тот сразу предложил жениться, венчаться, воспитывать двух его дочек, сделать ремонт в моей скорлупе, в ознаменование начала которого пробкой от шампанского разбил люстру и вынес ее на помойку. Еще он каждый день звонил своим дочкам, а мне принес здоровенную черную сумку. "Почему платьев неймаешь?" - спрашивал он, но денег не давал. Вернуть же канувшие в черную пасть жены Героя вечерние туалеты возможным не представлялось, и я сняла с книжки деньги, чтобы купить что-то новое.

Тут у подруги заболела дочь, и я осталась у нее ночевать, а когда днем вернулась, ни его, ни денег, оставленных на столе, уже не было. Осталась большая черная сумка, на которой не застегивалась молния, а в ней лежали нестиранные носки.

Представляя, как сидит на жене Героя новенький фиолетовый комбинезон, я злобно обзванивала бюро знакомств с вопросом "сколько стоит?", пока не напоролась на некую бесплатную Катю, которая сразу спросила, сколько я беру за раз. Вероятно, я вспомнила, как в четвертом классе давала клятву юного пионера, ибо я понесла какую-то ахинею в том духе, что, мол, нет ли у нее просто вот такого какого-нибудь...

Какой-нибудь такой назвался финансистом, и на мой вопрос о наличии "мерседеса" ответил скромно, что у него БМВ. Назавтра мы должны были встретиться, и я убила весь вечер на мытье головы, покраску ногтей и прочее, а также одолжила у соседки нечто удобоваримое ярко-красного цвета. Он позвонил сказать, что еще перезвонит из машины, чтобы я, не дай Бог, не простояла возле своего подъезда лишнюю секунду, и, спускаясь, я уже мысленно с высокой колокольни плевала на все свои жизненные перипетии, представляя, как я звоню подружкам из его машины цвета мокрого асфальта.

Из лимузина вылез финансист и, как корову, оглядел меня с ног до головы. Возникла пауза.

- Ну, привет, - сказала я. - Что будем делать?
- Ничего, - ответил он. - Я же приехал на тебя посмотреть.
- Давай хоть кофе попьем, - сказала я со сползающей улыбкой.
- Не. Морда мне твоя не нравится, ты извини.

И кусок мокрого асфальта умчался из моей жизни навсегда. А я, так сказать, взяла в охапку свою морду и побрела с ней просто так, вдоль улицы. Я набрела на пивную палатку и скверик, круглогодично населенный бомжами.

Я села на бордюр, и бомжи, заискивающе глядя мне в глаза, пели:

Шишечка с крышечкой,
Крышечка с бантиком,
Бантик на гвоздике,
Гвоздик на елочке,
Елочка с шишечкой,
Шишечка с крышечкой...

Я вылакала три бутылки пива по 0,5 подряд и ни единым глотком с бомжами не поделилась. Даже бутылки унесла с собой, чтоб врагам не досталось.